Спецназ ФСБ шел на верную смерть!
СПЕЦИАЛЬНЫЙ корреспондент еженедельника «АиФ» Владимир СВАРЦЕВИЧ трое суток находился рядом с бойцами сверхсекретных подразделений Центра специального назначения ФСБ России, штурмовавших «Норд-Ост».
О ЗАХВАТЕ заложников я узнал на полчаса раньше президента, которому о страшной трагедии доложили 23 октября в 22 часа 23 минуты.Как одно мгновение пролетели 56 кошмарных часов — время скупых новостей и томительных переговоров. Бойцам отрядов «Альфа» и «Вымпел» удалось почти невозможное. Уничтоженные террористы не успели привести в действие хитроумную систему взрыва театрального центра, которая, по оценке специалистов, в тротиловом эквиваленте составляла около 2 тонн. Этого было достаточно для того, чтобы поднять на воздух не только зрительную площадку вместе с артистами почти в тысячу человек, но и близлежащие здания.
За три дня до штурма
23 ОКТЯБРЯ, 23 час. 06 мин. На улице Мельникова у театрального центра хаос и неразбериха. Холодно, моросит мелкий дождь, нервничают сотрудники ГИБДД. Рассказывает медсестра госпиталя N 1 для ветеранов войн. Она живет в доме напротив Дворца культуры: «Раздался взрыв, ну, думаю, банки с огурцами рванули. Я — на кухню, за окном стрельба. Вижу, как к Дворцу культуры бегут люди. И стреляют, и стреляют. Через минуту подъехала милицейская «Волга», расцвеченная огоньками, как новогодняя елка. Через секунду, потушив «огоньки», она умчалась…» Как потом выяснилось, первыми боевиков увидели сотрудники частной охраны. По нашим данным, там был один человек, его сбили с ног. Толпа журналистов и зевак растет. Подъезжают спецлимузины, кареты «скорой помощи», пожарные. Силовики тройным кольцом окружают место трагедии. 1 час 15 минут. Раздаются автоматные очереди. От ДК бегут люди, кто-то падает. Оказывается, двое заложников выпрыгнули из гримерной со второго этажа. Одна из девушек сломала ногу. Парень, прикрывавший артистов, получил пулю в спину. Не помог даже бронежилет. Чуть позже в госпитале ему сделали операцию, удалив часть лопатки. Через полчаса с соседнего дома спецназовец увидел троих людей на крыше. В ночной бинокль он рассмотрел, что это гражданские люди — заложники. Еще несколько офицеров «Альфы» пошли им на выручку. На крышу вместе с группой спецназа поднялся военный доктор. Он сделал укол упавшей в обморок девчонке, она дрожала от холода и страха. С помощью подвесной системы их эвакуировали на землю. 5 часов утра. Спецназ ФСБ получил приказ: выдвинуться на новый объект. Неужели другой теракт? Все оказалось проще — они ехали в другой район Москвы, где было точно такое же здание, как и театральный центр, построенное 30 лет назад. На похожем объекте предстояла тренировка на случай штурма основного.
24–25 октября. Почти двое суток спецназовцы изучали здание со множеством комнат и подсобных помещений, мощным подвалом, способным выдержать бомбежку. Десятки раз на запасном объекте «прогонялся сценарий штурма». Перерывы делались только на прием пищи и короткий сон. Запасной объект был изучен до последнего сантиметра. Рассматривался даже вариант высадки с вертолета. Уровень подготовки террористов впечатляет. Оказывается, шла четырехмесячная предварительная разведка на «объекте», намеченном к захвату. На территории культурного центра некоторые помещения, например, буфет и гей-клуб, прозванный молодежью «Голубой устрицей», сдавались в аренду. Среди его владельцев — этнические чеченцы и даже, по словам одного из администраторов, чиновник Госдумы. Там же, в ночном клубе, видимо, и был создан арсенал для хранения оружия и взрывчатки. Рассказывает оперативный сотрудник Центра специального назначения ФСБ Сергей А.: «Когда «объект» был полностью заблокирован, встал вопрос: насколько вероятен взрыв? И собираются ли в этом здании террористы умереть? Мы стали изучать коммуникации и узнали, что накануне предстоящих выходных в гей-клубе шли земляные работы. Более того, они продолжались в подвальном помещении. Накануне захвата артисты мюзикла во время репетиции слышали посторонние звуки. Так мы выяснили: на случай отхода террористы вырыли подземный ход, закрыв его выход на глухую улицу замаскированной под бетон фанерой. Стал понятен их основной замысел: заминировать подвал, сцену, зрительный зал. И беспрепятственно уйти. Взорвать ДК вместе со зрителями и артистами на расстоянии — дело плевое. Этот ход пригодился нам во время спецоперации для скрытого проникновения в здание». А тем временем вдоль стен зрительного зала стояли «ходячие бомбы» — 18 смертниц. У каждой на поясе самодельное взрывное устройство (2 кг пластита с начинкой из металлических шариков и гвоздей), 4 из них стояли под балконом, на котором сидело более 40 детей. В случае взрыва стена и балкон падали в зал, накрывая практически всех зрителей, превращая театр в одну братскую могилу. На сцене стояли две мины МОН-90 (точно такие были взорваны во время теракта в Каспийске) весом по 6 килограмм. В каждой — около 500 металлических поражающих элементов, стальных цилиндриков диаметром миллиметров 6. При взрыве мины «накрыли» бы четыре таких зала. Шансов на спасение людей без силовой операции не оставалось. К тому же террористы цинично сообщили переговорщику Евгению Примакову, что 26 октября в 6 утра они начнут расстреливать заложников. Первый из них был расстрелян через 4 часа после последнего телефонного разговора террористов со своими хозяевами.
За пять часов до штурма
26 октября. Спецотряды «Альфа» и «Вымпел» выдвигаются к объекту штурма. Неожиданно головной джип (сзади пять автобусов, в которых двести вооруженных лучших в мире штурмовиков России) тормозят на милицейском посту возле оперативного штаба. Минут десять милиционеры выясняют у своего начальства необходимость их пребывания в «зоне». Даже несмотря на предъявленные удостоверения ФСБ, сотрудники МВД пытались узнать цель приезда и даже собирались навести «шмон» в автобусах. Только спокойствие спецназовцев спасло милиционеров от мордобоя.
За три часа до штурма
ОТРЯДЫ расположились на отдых в здании госпиталя для ветеранов войн, в пятидесяти метрах от театрального центра. Легли прямо в коридорах на полу, подстелив под себя бронежилеты. Сердобольные нянечки и медсестры тут же принесли матрасы. Уже спящим парням они подкладывали под головы подушки. Затем каждого молча перекрестили. Мужики спали крепко, кто-то даже во сне причмокивал губами. Через 3 часа спецназ ФСБ шел на верную смерть. Когда ребята спускались по лестнице, медперсонал смотрел на них как на обреченных, словно уходящих в НИКУДА.
За два часа до штурма «ходячие бомбы» — девушки-смертницы (словно почувствовали) — разошлись по залу. Сели в ряды заложников и постоянно держали руки на кнопках взрывателей. Все время в зрительном зале практически не выключали свет. Заложникам, потерявшим сон и ориентацию во времени, бандиты без конца и оглушительно громко крутили на магнитофоне свои национальные мелодии и молитвы. Если заложники «неправильно» писали, им грозили расстрелом. Перед носом каждого, справляющего нужду, крутили пистолетом. За два часа до штурма заложники почувствовали себя плохо, многие уже дышали через платки. Видимо, запущенный через систему кондиционера газ начал действовать.
Штурм
НАКОНЕЦ поступает приказ: «Штурм!» На часах 6 час. 24 мин. Слышится стрельба, взрывы. Штурм с главного входа видел весь мир. Атака продолжалась от силы 25 минут. По подбегавшим к парадному подъезду штурмовикам ударили пулеметы и автоматы террористов. Понятно, виноваты уличные фонари. Отряды спецназа «А» и «В» видны в их свете, как на ладони. Но работает бесшумное оружие и лампочки гаснут. Через секунду-другую спецназовцы врываются в коридор, ведущий в зрительный зал. Сверху обрушивается свинцовый шквал и летят гранаты. Террористы с криками: «Аллах акбар!» поливают наступающих огнем со второго и третьего этажей. В одной из дверей — амбразура, из которой строчит пулемет. Туда летит граната. И точка. Другие входы завалены заминированными баррикадами из столов и стульев. Слава богу, их не тронули. Все успели войти в одну дверь. Как потом выяснилось, мины-ловушки были установлены на чердаке и подвесных потолках зрительного зала. Бараева «уничтожили» в буфете, где он недавно давал интервью. Спецназовцы столкнулись с ним нос к носу. Три пули сразу попали ему в лоб, а в тело вошла контрольная пулеметная очередь на пятьдесят патронов. В зрительный зал врываются другие отряды. После короткого боя на сцену укладывается с десяток трупов боевиков, вперемешку с расстрелянными заложниками. Зал напоминает фильм ужасов. Заложники с бледными лицами застыли в разных позах, словно в музее восковых фигур. Кто-то спрятал голову в колени, как во время аварийной посадки самолета, а кто-то, откинув голову на спинку. Среди заложников спали женщины-камикадзе. Они так ничего и не поняли. Выстрел в голову не позволил им нажать на кнопку взрывателя. Одна из «шахидок» сидела с пистолетом в одной руке и гранатой в другой. Чеченская девушка успела выдернуть чеку, но мертвая рука плотно держала скобу взрывателя. По ступенькам в проходе между креслами текла кровь убитых боевиков. В центре зрительного зала высится взрывное устройство килограммов на 50 и точно такой же фугас в дорожной сумке — на сцене. В одном из кресел лежит кислородный баллон, доверху набитый пластитом. Спецназу никто не приказывал, но они полчаса, разгоряченные боем, выносили из зала бывших заложников. Медиков и спасателей не было видно, не хватало носилок. Людей, как мешки с картошкой, выносили на кусках фанеры, на сорванных шторах. Тучную женщину килограммов под 100 несли шесть бойцов. Один из офицеров тащил на плече молодую женщину и на выходе из театра увидел подбегающего Ю. Лужкова. Офицер почти заорал: «Михалыч, поддержи!» Лужков протянул руки. Вместе с мэром офицер положил женщину в «скорую помощь». Людей начали выносить и подоспевшие медики, спасатели, милиционеры. В фойе, коридорах не хватало места. Заложников приходилось выносить на улицу, на ступеньки, а иногда класть прямо на мокрый асфальт. Спецназовцы недоумевали, почему медлили медики? То ли ждали приказ начальства, то ли курили в машинах. Заложникам, уснувшим от газа, требовалась быстрая помощь, которую нужно оказывать непосредственно в зале. Особенно тем людям, которые принимали сердечные препараты и успокаивающие таблетки. Усыпляющий газ с ними «не дружит». Возможно поэтому мы и потеряли столько людей, которым вовремя не было введено противоядие — антидот.
Режиссерская находка боевиков
В ГОСПИТАЛЬ для ветеранов войн первыми отправлены самые тяжелые. В реанимации не протолкнуться. Медики без конца подвозят пострадавших на колясках, на каталках или просто ведут под руки. Бывшие заложники не понимают, где они находятся. Увидев мобильный телефон, кричат: «Ради бога, дайте позвонить». Ко мне тянутся десятки рук. Заложников трясет, они сами не могут набрать номер. У Галины Дилетицкой, хореографа мюзикла «Норд-Ост», лицо белее подушки. Карие глаза с мольбой смотрят на меня, по щекам текут слезы. Она просит сначала телефон, потом воды. Вдруг, закрыв на секунду глаза, начинает говорить: «Я работаю в спектакле с детьми и взрослыми. На третьем этаже у нас была репетиция, мы готовились к концерту в зале «Россия». Я решила сходить на минутку в зал, чтобы посмотреть, как работают мои мальчики. Шел второй акт, вдруг на сцену выскакивает незнакомый персонаж в камуфляже, в маске, с автоматом в руках. Я ничего не понимаю, затем выбегает второй и начинает стрелять в зал поверх голов. Моя первая мысль: парни напились и хотят включиться в действие спектакля, а у них ничего не выходит. Зрители же расценили это как режиссерскую находку и начали… хлопать. Ой, извините, у меня теряются мысли…»
Владимир СВАРЦЕВИЧ